18
февраля 2006
Наконец-то
случилось то, «о чем так долго говорили большевики»: мы все снова
вместе. Знакомлю детей с городом и местным укладом жизни – здесь
у нас, в Берлине, находится вот это, а это принято делать так. Но
при этом сам понимаю, что успел отвыкнуть от города, а много не
знал или уже не знаю сам.
В McDonald Haus у нас теперь новая комната, гораздо больше прежней,
около двадцати кв.метров, здесь четыре спальных места, два стола,
окна во всю стену. И вот в эту чистоубранную идиллию вдруг ворвались
мы с сумками, чемоданами до верху наполненными гостинцами, подарками,
посылочками, и весенней одеждой. В первый вечер Ленька, в основном,
тихонько лежал среди новых игрушек и развивающих ковриков, пытался
все попробовать на вкус и замирал в восхищении, крепко прижимая
к груди новую добычу. Теперь комната всем своим видом напоминала
переоформление витрины магазина игрушек. У Светы собралась целая
стопка писем, которые она читала то со смехом, то со слезами на
глазах. В общем, все замечательно.
А в воскресенье вечером к нам приехали московские друзья. У них
были дела в Европе, и они решили заскочить к нам в Берлин. К этой
встрече готовились всей нашей русскоязычной комунной. В субботу
мы с Рафиком пошли на рынок закупать мясо, зелень и фрукты. Взяли
с собой и Таню с девочкой Леночкой. Я уже писал, про эту девочку,
она пока не видит, но врачи не теряют надежды на восстановление
зрения. Так вот она всю дорогу до рынка без умолку щебетала в своей
коляске – и про своих кукол, забытых в Тамбове, и про бабу Валю,
и про новое платье, которое купил ей папа. Вот и рынок. Шумный восточный
базар, хоть и скромных размеров. «Кило за евро! Три кило за два
евро!!! Подходи!» Я понял, что немецкий здесь знать ни к чему, если
знаешь хотя бы несколько турецких фраз. А Рафик хоть и армянин,
вырос в Азербайджане и по-турецки говорит грамотнее и интеллигентнее
многих продавцов. В общем, мы закупились по самым минимальным ценам.
Только за Леночку взяло беспокойство: у нее за эти месяцы обострился
слух и возбужденные крики торговцев ее слегка пугали. Зато ей купили
куклу! И вот дома вскрыли коробку, и маленькими, тонкими пальчиками-тростиночками
Ленуська ощупывала каждый миллиметр новой подруги. Куклу назвала
Ксюшей, и весь вечер расчесывала ей волосы. «У меня волосики выпали
все, и реснички все выпали и бровки, а у Ксюши волосиков много,
но она такая лохматая. Вот, гляди, теперь совсем не лохматая, а
такая красивая! А теперь расчешу ей еще волосики, и она еще красивее
станет! И у меня волосики вырастут, и я опять буду резинками и заколками
их красиво закалывать!» Описывать вечернее пиршество не стану –
не сумею, а вкус армянских блюд в Галином исполнении мне все равно
не передать. Рафик сказал, что это была репетиция праздника, который
он хочет устроить в день рождения Арсена в апреле. «В этом году
пятнадцать ему, в прошлом году не справляли, он тогда в коме лежал,
так что придётся справлять за два раза! Тем более, что он заново
родился!!!» (Про Арсена можно посмотреть
) Прощаясь наши друзья сказали, что они давно не чувствовали такой
теплой, искренней атмосферы. Я думаю, что это потому, что собравшиеся
здесь люди очень хорошо знакомы с тем, что такое беда. Если сегодня
ребенок чувствует себя хоть немного лучше, это вселяет надежду,
уверенность и радость в сердце каждого из родителей и люди учатся
глубже чувствовать и ярче жить.
Лёнька наш, в основном, пребывает в хорошем расположении духа.
Уверенно переворачивается на живот, подтягивает под себя ножки и
ползёт. Научился даже вставать на четвереньки и раскачиваться. Но
настроение его стало менее стабильное, может химия даёт о себе знать.
Конечно, очень бы хотелось мгновенного положительного эффекта и
скорого исцеления. Но процессы подобного восстановления очень длительные
и нужно всем набраться терпения. В клинику идем завтра. К сожалению,
в дневном стационаре общаться придется просто с дежурными докторами,
и выполнять стандартные процедуры. Но на неделе я собираюсь обязательно
встретиться и с нашими лечащими врачами. Нужно многое обсудить.
Понимаю, что чтобы вести разговор предметно, необходимо иметь на
руках количественные результаты исследований – замеры УЗИ и т.д.
А делать их внепланово лишь потому, что приехал папа, и хочет знать,
что у ребенка уменьшилось и насколько с точностью до миллиметра,
они не будут. Но, тем не менее, говорить и обсуждать ход лечения
необходимо. Вот и все пока. Старшие дети очень рады встрече, но
пока еще лишь пытаются вписаться в новый жизненный уклад. Так или
иначе, их жизнь теперь тоже изменилась.
Когда Лёне было три месяца у него обнаружили быстроразвивающееся онкологическое заболевание. Тогда потребовалось срочное уточнение предварительного диагноза (по мнению специалистов московского онкоцентра им. Блохина - нейробластома) и неотложное лечение. Однако в российских клиниках из-за затяжных новогодних праздников тогда это было сделать невозможно, и Лёню согласились принять в берлинской клинике Шарите. Благодаря средствам, собранным нашими друзьями, знакомыми и даже совсем незнакомыми людьми, благодаря невероятной теплоте и поддержке многих десятков людей, Лёня со своей мамой Светой смог пройти диагностику и начать лечение. В течение полугода врачи из Шарите лечили химиотерапией сложное и крайне редкое заболевание - меланотическую нейроэктодермальную опухоль новорожденных (Лёня лишь 25-й в мире малыш с подобной локализацией данной опухоли). Летом уже казалось, что врачи достигли успеха, но в сентябре началось новое прогрессирование заболевания. Нашелся хирург в Ганновере, который взялся провести сложнейшую операцию. Мы думали, надеялись, что самое трудное уже позади. Но весной 2007 года врачи обнаружили рецидив заболевания. К сожалению, растущую опухоль сначала приняли за естественные костные процессы во вновь сконструированной челюсти. В июне Лёньке была сделана повторная, еще более сложная операция. Снова восстановление и надежды. После очередной диагностики в конце июля немецкие врачи высказали мнение, что опухолевые клетки по-прежнему присутствуют у Лёника, но уверенности в этом не было. Снимки МРТ в течение нескольких месяцев не могли расшифровать ни специалисты клиники Бурденко в Москве, ни немцы. Болезнь проявила себя только в январе 2008 года. Лёньку госпитализировали в Морозовскую детскую клиническую больницу, где в течение 9-ти месяцев врачи пытались справиться с онкоклетками в центральной нервной системе мальчика (в ликворе).
Родители Лёни, Света и Дима Акимовы, выражают САМУЮ СЕРДЕЧНУЮ
БЛАГОДАРНОСТЬ всем людям, кто участвовали в судьбе нашей семьи в течение этого
трудного времени и помогали Лёне жить!