9
января 2006.
Нас продолжают осматривать разные врачи и готовить к операции по биопсии
тканей. Назначили операцию на раннее утро вторника, но готовить нас
к ней начнут уже сегодня. Мы заполнили кипу разных бумаг, поставили
десяток подписей, и вот мы в стационаре. На всех наших бумагах, на
всех анализах, на любых анкетах и материалах теперь есть Ленькин штрих-код.
Заключение каждого специалиста напечатано на бумаге соответствующего
цвета, так что вероятность, что документ потеряется - близка к нулю.
Клиника Шарите. В палате
В принципе, подготовка к операции означает просто быть под наблюдением
врачей. Нам выделили место в палате, где уже живет мама с таким же
3-х месячным ребенком. Детка только после операции и плачет, не переставая.
Пока не наступила ночь, мы стараемся не заходить в палату и не беспокоить
эту детку. Но и вне палаты можно находиться без какого-либо дискомфорта.
Здесь в коридоре есть столики, где можно заниматься своими делами
– работать на компьютере, есть, читать и т.д. Есть игровая с детской
видеотекой, целыми шкафами книг и игрушек. Но вот с общением, кажется,
начались проблемы. Знают английский, в основном, старшие врачи, но
во второй половине дня их нет, а средний медперсонал не знает английского
СОВСЕМ. То есть даже «поесть-попить» нужно объяснять знаками. Но все
очень участливы и искренне хотят помочь. Так что, дорогие, учите языки
(хотя бы детей заставляйте)!
Вечереет. Около 18.00, как и в российских больницах, разносят незатейливый
ужин. Но если вы не едите мяса, то лучше сразу отправляться в кафе.
И вот настала ночь (20.00!), погасили свет в коридоре, намекают, что
пора идти спать. Света с Лёнькой, действительно устали и быстро уснули,
тем более что малыш на соседней каталке забылся чутким сном.
Клиника Шарите. Игровая
Меня так никто и не собирался выгонять, просто приткнуться папе особенно
негде, разве что в игровой комнате на стуле. Но, в общем, вид бродящего
по коридору, мужчины в куртке и с рюкзаком (здесь не принято раздеваться)
ни у кого не вызывал возмущения.
Операцию назначили на 7.30 утра, но ужаснее всего, что с 2-х ночи
до 7.30 нам нельзя будет кормить Лёнича (перед общей анестезией это
запрещено). Как это пережить?
10
января 2006. Ранним
утром Лёньке прицепили на ручонку браслетик с его персональным штрих-кодом
и именем, положили на каталку и повезли в хирургию. Нам разрешили
идти рядом. Я так и шёл до операционной в куртке и с рюкзаком. Лёня
сначала возмущался, а потом разулыбался врачам и снова всех очаровал.
Нас со Светой оставили в предоперационной, которая отделяется тяжелой
автоматической металлической дверью. Посторонним вход воспрещен. Лёньку
увезли на каталке… Дверь открылась только через час и Свете разрешили
войти к Лёньке. Скоро она показалась с ним на руках. Он крепко спал,
в его тельце еще остались катетеры. Все, кажется, хорошо! Теперь,
как минимум, сутки ему еще предстоит быть в палате…
…От наркоза он отходил почти полдня. Общий наркоз всегда связан с
некоторым риском. Все рады, что все закончилось хорошо. Рад и Лёнька.
Стал смеяться и играть со своими носками, но быстро устал, и снова
уснул. Докторша, к которой нас здесь приписали, к сожалению, почти
не умеет ходить. Умеет только быстро бегать по коридорам и, отвечая
на наши вопросы, еще разговаривать по мобильнику. Поэтому мне тоже
пришлось стать подвижным и настойчивым. Слава Богу, рядом на этаже
лечится русская девочка, и ее мама теперь может иногда нам переводить
с немецкого. Выяснилось, что лежать нам здесь еще минимум сутки, они
хотят понаблюдать малыша после операции, а результаты анализов выяснятся
примерно через неделю. Будем ждать, постараемся за это время познакомиться
с мудрыми профессорами. А сегодня – спать…
Когда Лёне было три месяца у него обнаружили быстроразвивающееся онкологическое заболевание. Тогда потребовалось срочное уточнение предварительного диагноза (по мнению специалистов московского онкоцентра им. Блохина - нейробластома) и неотложное лечение. Однако в российских клиниках из-за затяжных новогодних праздников тогда это было сделать невозможно, и Лёню согласились принять в берлинской клинике Шарите. Благодаря средствам, собранным нашими друзьями, знакомыми и даже совсем незнакомыми людьми, благодаря невероятной теплоте и поддержке многих десятков людей, Лёня со своей мамой Светой смог пройти диагностику и начать лечение. В течение полугода врачи из Шарите лечили химиотерапией сложное и крайне редкое заболевание - меланотическую нейроэктодермальную опухоль новорожденных (Лёня лишь 25-й в мире малыш с подобной локализацией данной опухоли). Летом уже казалось, что врачи достигли успеха, но в сентябре началось новое прогрессирование заболевания. Нашелся хирург в Ганновере, который взялся провести сложнейшую операцию. Мы думали, надеялись, что самое трудное уже позади. Но весной 2007 года врачи обнаружили рецидив заболевания. К сожалению, растущую опухоль сначала приняли за естественные костные процессы во вновь сконструированной челюсти. В июне Лёньке была сделана повторная, еще более сложная операция. Снова восстановление и надежды. После очередной диагностики в конце июля немецкие врачи высказали мнение, что опухолевые клетки по-прежнему присутствуют у Лёника, но уверенности в этом не было. Снимки МРТ в течение нескольких месяцев не могли расшифровать ни специалисты клиники Бурденко в Москве, ни немцы. Болезнь проявила себя только в январе 2008 года. Лёньку госпитализировали в Морозовскую детскую клиническую больницу, где в течение 9-ти месяцев врачи пытались справиться с онкоклетками в центральной нервной системе мальчика (в ликворе).
Родители Лёни, Света и Дима Акимовы, выражают САМУЮ СЕРДЕЧНУЮ
БЛАГОДАРНОСТЬ всем людям, кто участвовали в судьбе нашей семьи в течение этого
трудного времени и помогали Лёне жить!